Статья посвящена анализу переводимости этнофразеологизма «с’est pas grave» для выявления особенностей функционирования данной фразеологической единицы в аспекте перевода. Ее этнофразеологический характер определен с помощью критериев, предложенных Б. Петерсом: приписывание данного выражения носителям французской лингвокультуры носителями другой («французы часто говорят это», «типичное французское выражение»), использование данной фразеологической единицы (ФЕ) в качестве названия прецедентного текста (название фильма или песни, заголовок публицистической статьи и пр.). Анализу подверглись 964 примера перевода данной ФЕ на русский язык, что составило 40 различных вариантов перевода. В большинстве случаев перевод представлен в виде утвердительной конструкции, чаще всего «это нормально / все нормально». Отдельная группа переводов - предложения, содержащие глагол в повелительном наклонении («забудь», «не волнуйтесь»). В работе анализируется каждая группа переводов. В заключение предпринята попытка описать этнофразеологическую единицу «с’est pas grave» с помощью методики NSM - естественного семантического метаязыка. Согласно этому описанию, выражение «с’est pas grave» употребляется тогда, когда произошло событие, к которому имеют отношение говорящий и его собеседник; говорящий сообщает, что произошедшее событие не плохое, не несет тяжелых последствий и не стоит того, чтобы обращать на него много внимания. Он просит собеседника не переживать по этому поводу и сообщает, что сам не будет думать об этой ситуации. Распространенность данного выражения и приписывание его французам, а также факт наличия у него большого количества различных переводов на другие языки доказывает его этнофразеологический характер и указывает на его связь с гипотетической культурной ценностью - французской «беззаботностью».

Раскрываются особенности передачи лингвокультурем при переводе на английский язык романа Г. Яхиной «Зулейха открывает глаза». Лингвокультуремы в оригинальном тексте романа выражают этно- и социокультурную идентичность главной героини Зулейхи. Создавая эквивалент оригинала, переводчик Лиза Хейден использует различные виды адаптивного транскодирования в рамках межъязыковой и межкультурной коммуникации. Особенностью перевода являлось двойное транскодирование с учетом трех языков: татарского, русского, английского. Татарские слова и выражения, выражающие национально-культурные смыслы, формируют культурный фон романа и часто не имеют эквивалентов и соответствий в английском языке. В ходе сопоставительного анализа текстов оригинала и перевода исследуются такие группы лингвокультурем, как названия членов этнокультурного сообщества и виды обращения к ним, имена мифологических и религиозных персонажей; названия повседневных предметов и утвари, обозначения элементов интерьера крестьянской усадьбы, мебели и одежды. С помощью лингвокультурем в романе передаются особенности исторического времени России 1920-1930-х гг., отношения внутри патриархальной семьи, традиционные ценности локального этнокультурного сообщества и социально-политические реалии. В процессе перевода на английский язык сложная иерархия концептуально-смысловых и образных пластов романа претерпевает различную степень трансформации. Внешний уровень повествования (фабула) и многие сюжетные линии передаются на английском языке без существенных смысловых потерь. Общечеловеческие проблемы, представленные с помощью архетипов (борьба добра со злом, борьба за выживание, поиск и обретение любви, взаимоотношения отцов и детей, чудесное спасение), вызывают отклик в сердцах англоязычных читателей вне зависимости от их речевого и социокультурного опыта. Внутренние уровни содержательной структуры, выражающие с помощью лингвокультурем особенности социальных отношений и взаимодействий, специфику этнокультурного и религиозного укладов жизни, этнопсихологические установки, «зашифрованы» для иноязычного читателя и доступны в полном семантическом объеме лишь носителям социальной, духовно-религиозной или этнической культуры. Авторы статьи подчеркивают, что в переводе на английский язык национальный культурный колорит и этнокультурные ценности не исчезают, но становятся вторичными, и при этом нивелируется «интимность» и уникальность мироощущения героини. Переводной текст становится самостоятельным произведением, ориентированным на другую лингвокультуру и другую аудиторию с учетом ее ожиданий и ментальности.

Рассматривается лексическая вариативность в переводах «Слова о полку Игореве» на французский язык. Анализируются 11 текстов переводов (некоторые из них не были зафиксированы в отечественных исследованиях), а также исходные русские тексты, используемые переводчиками в качестве оригиналов. Отличительной особенностью переводов памятника является отсутствие подлинника. Это приводит к ситуации множественности оригинальных текстов, что влечет за собой значительную вариативность переводов. В работе излагаются результаты первичной систематизации, в том числе квантитативной, переводческих соответствий в трех лексико-семантических классах: цветообозначения, флора и фауна, военное дело. В процессе исследования в древнерусском тексте было выявлено более 30 вхождений лексем-цветообозначений, 99 употреблений наименований животного и растительного мира, а также более 100 вхождений военной лексики. Особенности выбора эквивалентов каждого лексического класса рассматривались отдельно. Был определен ряд причин лексической вариативности: различия в текстах, с которых выполнен перевод (в реконструкциях и переводах на современный русский язык), различные интерпретации «темных мест», различное время создания перевода (рассматриваются переводы, выполненные в период с 1823 по 2005 г.), особенности переводческих приемов при выборе эквивалентов. Отмечается, что дополнительная вариативность проявляется в более поздних переводах, по мере увеличения количества исследований текста памятника. Что касается стилистических фигур, то их больше в ранних переводах. Многие из выявленных нами переводческих приемов укладываются в уже существующие концепции (А. Бермана, М. Бейкер, У. Эко), однако в некоторых случаях обнаружены более редкие соотношения (смысловые разночтение, метонимический синоним и др.).

Вводится в научный оборот и анализируется географическая лексика, бытующая в старошенталинском говоре эрзя-мордовского языка и топонимическая номенклатура села Старая Шентала Шенталинского района Самарской области и его окрестностей. Старошенталинский говор относится к группе мордовских говоров Самарской области, характеризующихся значительным числом лексических архаизмов в составе, в том числе в географической лексике. Так, ряд географических терминов, сохраняющихся до настоящего времени в говоре эрзя-мордовского населения Старой Шенталы, содержится в наиболее раннем из известных мордовских лексикографических памятников - «Списке мордовских слов» из труда «Северная и Восточная Тартария» голландского исследователя Н. Витсена, относящегося ко второй половине XVII в. Лексический состав старошенталинского говора эрзя-мордовского языка демонстрирует наибольшую близость с эрзянскими говорами Чувашского Присурья, что может указывать на исторические территории расселения предков носителей старошенталинского говора. Проведенный в работе структурно-сопоставительный анализ показал, что в целом топонимическое пространство села Старая Шентала обладает большинством характеристических признаков эрзя-мордовских топонимических пространств. Выявлен ряд общих структурных элементов для топонимической номенклатуры, бытующей в исследуемом говоре, с соответствующими кластерами в других эрзянских говорах Самарского Поволжья, Республики Мордовия. Вместе с тем в данном топонимическом пространстве зафиксирован ряд уникальных явлений как для мордовских говоров Самарского Поволжья, так и для мордовской топонимии в целом. Деэтимологизированные топонимные основы исследуемого пространства, вероятно, восходят к поволжским тюркским языкам; также нельзя исключать, что некоторые из них могут являться архаичными финно-угорскими топоосновами.

Исследование посвящено этимологическим значениям 82 топонимов, предложенным В. К. Тредиаковским в «Трёх рассуждениях о трёх главнейших древностях российских» в середине XVIII в., в сопоставлении с этимологическими значениями 148 топонимов из «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера, в котором этимологические значения устанавливались в соответствии с современными методами этимологии. В статье утверждается, что альтернативные этимологические толкования топонимов Тредиаковского обладают общими семантическими признаками с этимологией топонимов, выявленной в соответствии с принятыми в лингвистике принципами. Для выявления такого сходства в статье предложена классификация семантических признаков относительно этимологии топонимов, основанная на признаках природного и культурного ландшафта. Исследование показало, что 5 из 7 семантических признаков: гидроним, хороним, деятельность людей, этноним и тип поселения, были представлены в обеих выборках. Несколько большее число семантических признаков природного ландшафта, таких как почва и климат, были обнаружены среди случаев альтернативной этимологии. Семантические признаки флора и фауна, входящие в современные семантические классификации топонимов, были обнаружены только в единичных случаях в обоих топонимиконах. Исследование показало, что, хотя Тредиаковский предлагал объяснения географических названий, в достаточной степени противоречащие лингвистическим принципам, семантические признаки топонимов в его книге тематически сопоставимы с этимологией топонимов, изучавшихся на более поздних этапах развития науки.

Статья посвящена анализу фикциональных элементов в современных англоязычных медиатекстах. Под фикциональностью здесь понимается включение в медиатекст элементов, полностью являющихся плодом авторской фантазии, иначе - намеренное использование вымышленных историй в реальном информационном контексте. Целью данного исследования является выяснить, насколько актуальным будет изучение газетных статей с точки зрения их фикциональности. В ходе работы были выявлены типы газетных статей, способные содержать фикциональные элементы, рассмотрены различные виды представленных фикциональных элементов. Обнаруженные виды фикциональных отрезков текста были проанализированы с точки зрения реализации в них различных стилистических функций, а также маркеров, помогающих реципиенту отличить фикциональность от фактуальности, что составило новизну исследования. Статья отвечает на вопросы, считать ли фикциональность неотъемлемым признаком только художественного текста, и стоит ли привлекать нарративный анализ к языку СМИ? Авторы демонстрируют, что статьи рубрики opinion могут включать в себя «упоминания» событий, не имевших места в действительности, иными словами, фикциональные вставки с потенциально манипулятивной функцией. Фикциональность является одним из ключевых понятий в нарратологии. Именно поэтому в статье показывается, что нарративный анализ допустим не только для художественного текста, но и для текстов СМИ. Сочетание стилистического анализа с нарративным позволило авторам прийти к следующим выводам: использование фикциональных вставок, представляющих собой несвойственные для текста-рассуждения формы, обогащает текст композиционно, привлекая внимание читателя. Играя с нарративными формами, авторы предполагают получить эмоциональный отклик со стороны адресата, полагаясь на то, что последний обладает достаточным количеством фоновых знаний, чтобы отличить выдумку автора от комментария или описания реальных событий. Помимо этого, привлечение фикциональности в медиатексте является мощным средством «дискредитации лица». Фикциональные вставки реализуют такие приемы, как ирония, гипербола, метафора, текстовая импликация. Все это в совокупности реализует функцию манипулятивного речевого воздействия, в результате которого реципиент на основе поступающей информации принимает авторскую позицию или делает ожидаемые автором выводы. Маркерами фикциональности могут служить смена композиционно-речевой формы, а также модальные конструкции, условное наклонение, отрицание, смена регистра, гиперболизация, аллюзия. Отсутствие текстовых маркеров говорит о том, что автор полагается на здравый смысл читателя. Результаты данного исследования подтверждают замечания современных нарратологов о смешении границ между литературными и нелитературными жанрами и наличии фикциональности в разных культурных сферах, в том числе в медиадискурсе.

Рассмотрены акустические характеристики согласных фонем сургутского диалекта хантыйского языка на основе полевых материалов из экспедиций в г. Когалым (2018), с. Угут (2019). Приведены данные, полученные от трех информантов - носителей тром-аганского, малоюганского и большеюганского говоров. Общий объем выборки составил более 6 тыс. отдельных произнесений согласных звуков. Данные получены с использованием методов осциллографии, спектрографии, анализа локусов формант и спектральных моментов. Анализ был выполнен при помощи программного обеспечения Praat и Emu-SDMS. Осциллографический и спектрографический анализ показывает, что глухие щелевые фонемы могут озвончаться в интервокальной позиции, для сонантов характерно оглушение в конечной и преконсонантной позициях, при этом различные фонемы при оглушении могут иметь характер малошумного или шумного согласного. Анализ спектральных моментов был проведен для щелевых, латерально-щелевых и смычно-щелевых фонем. По данным спектральных моментов выделяются четыре типа шума: высокочастотный низкодисперсный, характерный для фонемы /s/, среднечастотный низкодисперсный, характерный для фонем /ʃ/, /tʃ/, /cc/, низкочастотный среднедисперсный для фонем /ɫ/, / /, низкочастотный дисперсный для фонем /w/, /γ/. Анализ локусов формант показывает, что наименьшие значения локуса второй форманты характерны для губных и заднеязычных фонем, большие - для переднеязычных и наибольшие - для среднеязычных. При этом по акустическим данным устойчиво противопоставляются носовые /n/ - /ɲ/, тогда как для пар /ɫ/ - / /, /tʃ/ - /cc/ противопоставление среднеязычной и переднеязычной артикуляций по акустическим данным прослеживается в речи не всех исследованных дикторов.

Рассказывается о некоторых эпизодах последних лет жизни Александра Марковича Шахнаровича, выдающегося российского психолингвиста и талантливого научного руководителя. А. М. Шахнарович известен прежде всего как исследователь детской речи. Особый интерес представляет периодизация речевого развития в раннем возрасте, разработанная А. М. Шахнаровичем. Показано, что исследования ученого не ограничивались онтогенезом речевой деятельности, а распространялись на широкий круг вопросов - от общетеоретических, таких как структура языкового сознания, до узкоспециальных, таких как лингвистическая экспертиза в криминалистике, диалектология, интонация и модальность, особенности лингвистического анализа текста. При этом именно огромный опыт в изучении детской речи помогал А. М. Шахнаровичу в изучении других направлений психолингвистики. Ученый проявил себя экспертом и в области тех психолингвистических вопросов, которые в большей степени были связаны с собственно лингвистикой, и в вопросах психологии речи. А. М. Шахнарович был ярким апологетом и адептом школы Л. С. Выготского, опираясь в своих трудах на теоретические разработки, сделанные советским ученым в первой половине XX в. Знаменателен тот факт, что и Шахнарович, и Выготский активно занимались исследованием детской речи, стремясь при этом сделать выводы о развитии языковой способности в целом и выйти с прикладного уровня исследования на фундаментальный.

Анализируются языковые системные факторы, обусловливающие полисемию прилагательных в английском языке, в частности прилагательных, имеющих значения как моральных, так и ментальных характеристик человека. В соответствии с принятой в когнитивной лингвистике точкой зрения, в исследовании семантика слова рассматривается как двухуровневый феномен, включающий собственно семантический уровень (внешний) и концептуальный уровень (глубинный). Полисемия фиксируется на внешнем, языковом уровне. В данном исследовании ставится задача выявить глубинные, заложенные на концептуальном уровне, факторы полисемии прилагательных. Для решения этой задачи предлагается новый подход, а именно моделирование концептуальных оснований семантики слов, которое осуществляется путем анализа данных об этимологии прилагательных. В результате исследования установлено, что семантика английских прилагательных, обозначающих такие абстрактные качества человека, как «умный / глупый», «скромный / высокомерный», «добрый / злой» и т. д., формируется на основе одних и тех же концептов. Именно общность концептуальных оснований семантики у прилагательных, обозначающих ментальные и моральные качества человека, является системным фактором, предопределяющим возможность совмещения этих значений в семантике одного прилагательного, т. е. возможность развития полисемии. Также итоги исследования показывают, что концепты, порождающие семантику анализируемых прилагательных, образуют оппозиции, в частности ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ, ДВИЖЕНИЕ - ПОКОЙ, СВОЙ - ЧУЖОЙ и др. Аксиологизация концептов в оппозиции обусловливает оценочное значение прилагательного; при формировании семантики прилагательных аксиологическое значение концептов может изменяться на диаметрально противоположное, и таким образом на основе одного и того же концепта может складываться семантика как положительной, так и отрицательной оценки. Это приводит к тому, что прилагательное может совмещать значения ментальных и моральных характеристик с полярной оценочностью.

Рассматривается исчисление времени художественного повествования в тексте романа якутского писателя С. С. Маисова, написанного на якутском языке, посредством русского православного календаря, приобретающего функцию регулятора годового цикла жизнедеятельности местных жителей. Представления якутов о времени соотносятся также с традиционным народным якутским календарем и составляют в данном романе единое культурное целое с православным. Функция обоих сводится к регламентированию хода жизни в основном сообразно природному круговороту и прямо зависящему от него хозяйственному. Таким образом, можно сделать вывод, что распространившийся в первой половине XIX в. русский православный календарь органично вписался в традиционный календарь якутов, с которым сверялся весь хозяйственный годовой цикл. Впервые предпринимается попытка интерпретировать представление времени у якутов, обозначенного датами святых (таҥаралар) православного календаря, совпадающими не только с сезонными изменениями природы и, соответственно, с сельскохозяйственными работами, но и с событиями, отмеченными как концептуально важные в воспоминаниях матери, на которых выстраивается основная сюжетная линия романа. Показывается, что календарные ориентиры и координаты романа представляют собой основной стержень, диктующий собственно авторский хронотоп. Временная соотнесенность жизненных ситуацией героев с внешней средой выдерживается либо в рамках традиционного якутского календаря, либо в соответствии с христианским календарем или по линии одновременности того и другого фиксатора времяисчисления. Таким образом, архитектоника данного произведения образуется посредством кумуляции двух календарных традиций. В романе упоминаются почти все дни святых христианского календаря; автор обозначает их как таҥаралар (святые) и распределяет весь годовой православный календарь по ходу природного цикла и традиционной хозяйственной деятельности якутов. Вместе с тем в художественном повествовании обозначение дней святых (таҥаралар) не всегда равно одному конкретному дню. Иногда описываемые события выходят за рамки одного дня, охватывая по времени небольшой промежуток до или после наступления упоминаемой автором даты православного церковного календаря. Иллюстративные примеры были выписаны методом сплошной выборки из трех частей романа объемом более 1000 страниц. Перевод с якутского языка на русский был осуществлен автором данной статьи.

Актуальность данной статьи продиктована необходимостью исследования одной из главных составляющих якутского геокультурного ландшафта - лиминальной системы дороги, которая рассматривается в качестве единой художественной системы. В связи с этим научная новизна статьи состоит в необходимости осмысления лиминального (промежуточного) пространства как смысловой структуры, которая проявляется в константности образов, универсалий, обладающих культурно-исторической, ментальной общностью. Исследование одного из интересных аспектов локального текста - промежуточного пространства - не получило по сей день детальной разработки в якутской науке. Цель данной статьи - выявление границ и рубежей пространства в контексте национальной картины мира на фольклорном, этнографическом и литературном материалах. Акцентируется интерес к лиминальному (промежуточному) хронотопу и дороге как особому хронотопическому комплексу, усиливающим своим присутствием другие пространственные структуры, а точнее топосы аласа (села) и города, без которых невозможно функционирование целостной геопоэтической картины якутского мира. В контексте заявленной темы новую смысловую нагрузку получает изучение образа литературного героя, актуализация сознания которого определена модификациями окружающего ландшафта. Автор статьи придерживается той позиции, когда процесс эволюции героя пути, раскрывающегося в полной мере именно в лиминальном пространстве дороги, наиболее наглядно показывает культурные признаки восприятия проблемы жизни и смерти, которые в разные историко-культурные периоды получают неожиданно интересные свойства. Выводы, обозначенные в данной статье, могут быть использованы в разработке проблем культурного ландшафта, этнокультурных критериев идентичности в условиях современности, которые становятся наиболее актуальными в последнее время в российской науке.

Обсуждаются результаты серии экспериментов, нацеленных на изучение того, как изменяется образ преподавателя в сознании студента. Гипотеза исследования состояла в том, что образ преподавателя за годы обучения в университете претерпевает существенные изменения, обусловленные не только фактором взаимодействия студента с преподавателем, но и личностной оценкой этой деятельности, выступающей как второй не менее важный фактор. Эта гипотеза проверялась серией экспериментов, проведенных методом свободных ассоциаций и методом незаконченных предложений, результаты которых дополняют друг друга. Гипотеза подтвердилась: деидеализация образа преподавателя в языковом сознании студента обусловлена не просто увеличением опыта взаимодействия с преподавателем, но и в значительной степени его эмоционально-личностным переживанием этого процесса. Реальный образ преподавателя, выявленный в ходе очередного эксперимента, «состоит» в основном из специфических черт, свойств, характеристик, а не из действий и взаимодействий, осуществляемых преподавателем в процессе выполнения своих профессиональных обязанностей. Образ преподавателя в языковом сознании старшекурсника более конкретен и индивидуален и менее стереотипен, чем тот же образ в языковом сознании первокурсника.